Александр Горский (1886—1943) — философ, поэт, представитель русского космизма, в период учебы в Московской духовной академии (1906—1910) испытал сильное влияние Владимира Соловьева и Николая Федорова, восприняв, а впоследствии и по-новому развив идеи христианского эволюционизма, богочеловечества, оправдания истории, обращения догмата в заповедь.
В статьях 1910-х годов стремился расширить символистскую теорию творчества, формулируя тезис: от созерцания «высшей реальности» к преображению жизни по законам этой реальности. По убеждению Горского, символизм «не может и не должен довольствоваться единомыслием и единочувствием, но хочет и требует единодействия».
С 1922 года жил в Москве, сотрудничал с Николаем Сетницким и Валерианом Муравьевым, принимал активное участие в религиозно-философской жизни Москвы и Петрограда, в имяславческих спорах начала 20-х годов, выдвигая тезис «от имяславия к имядействию». Вместе с Сетницким написал богословский трактат «Смертобожничество» (Харбин, 1926), в котором рассматривал историю христианства в перспективе вызревания в нем идеи человеческой активности в деле спасения, в свете борьбы воскресительной, преображающей веры Христовой со всеми формами обожествления смерти.
Автор работ об учении Федорова, его духовном диалоге и споре с Толстым, влиянии на творчество Достоевского.
В 1929 году Горский был репрессирован. После освобождения в 1937 году жил в Калуге. Не имея возможности печататься, излагал свои воззрения в форме философских писем, адресованных дочери своего друга и соавтора Ольге Сетницкой и ее подруге Екатерине Крашенинниковой. В 1943 году повторно арестован и через несколько месяцев скончался.
Представление о творчестве совершенной жизни как о высшей задаче искусства — основа эстетики Горского. Искусство в синтезе с наукой, ориентированной на «космически-преобразовательные цели», и религией, дающей ему конечную цель, — одно из орудий «организации мировоздействия». Причем мировоздействие состоит не только в пересоздании внешней природы, не только в регуляции ее стихийных, разрушительных сил, но и в трансформации человеческого организма, достижении им преображенного, бессмертного статуса. О путях этой трансформации Горский размышляет в своей главной работе «Огромный очерк», оригинальным образом развивающей учение Платана о космогонической силе эроса, концепцию «положительного целомудрия» Федорова и идеи «Смысла любви» Соловьева.
Горский говорит о необходимости регуляции эротической энергии, внесения сознания в бессознательно, хаотически бурлящую стихию пола. В своих рассуждениях он опирается на опыт христианских подвижников, смело расширяя его границы. Саморегуляция, труд внимания, трезвения, душевной и духовной концентрации, составляющие основу «умного делания», должны, по убеждению Горского, не отсекать эротические центры, а напротив, озарить их светом, стяжаемым в молитве, устремить мощные силы эроса на созидательные, воскресительные, «телопостроительные» цели.
Метаморфоза эротической энергии — один из главных этапов на пути обретения человеком целостной, совершенной природы, «нового тела», в котором не останется ничего бессознательного, слепого, но все будет одухотворено, подвластно разуму и нравственному чувству. Она же — необходимое условие перехода искусства от стадии предварения и пророчества к полноте жизнетворчества, Приобретя качество полноорганности (термин Федорова), управляя всеми силами и энергиями своего существа, человек и человечество смогут реально, а не символически умножать жизнь, воспроизводить ее «иными путями, нежели пули бессознательной животности».
В контексте философии русского космизма и учения Федорова изучал проблемы переустройства психики, «психологического переворота» и создания «новой психики». Высоко оценивая огромные завоевания психоанализа, считал, что «философия общего дела естественно должна принять в свое русло одно из самых плодотворных научных движений нашего века — психоаналитическую школу Фрейда», ряд идей которой сопрягается или тождественен догадкам и утверждениям Федорова.
Видя смысл истории человечества во всеобъемлющей победе над смертью, Горский выстраивал образ имморталистической культуры будущего, для которой высшей ценностью является преображенная, бессмертная жизнь. Противопоставляя эту культуру смертопоклоннической культуре секулярной цивилизации, где мещанский идеал сытости и комфорта затмевает чаяние «нового неба и новой земли», где торжествует эстетическое, a не религиозное отношение к бытию. Выдвигал понятие центрообраза, организующего творческую деятельность человека (в античности — Аполлон и Дионис, в христианскую эру — Христос). Синтезу искусств в музыкальной трагедии противопоставлял литургический синтез искусств.
В ряде своих работ, в частности, в 3-м выпуске «Организации мировоздействия», Горский обсуждает, наряду с другими, такую центральную проблему учения Федорова, как регуляция природы, организация интеллектуальных и физических сил для целенаправленного воздействия на косную материю, для преображения мира. Для этого необходимо, считает он, собирание разрозненных научных умов во «всемирный ум», «мозг земного шара».
Наука, по Горскому, не организована вдвойне: как сумма понятий и методов, с помощью которых человек стремится познать мир и управлять им, и как род деятельности, направленной на добывание и обработку этих понятий и методов. Если организация науки во втором смысле может быть достигнута средствами самой науки, то координация множества идей и методов, т. е. организация науки в первом смысле, требует сверхнаучного организационного принципа, а именно, принципа художественного.
Подлинно научная организация труда, пишет Горский, немыслима без одновременно «художественной организации науки и религиозной организации искусства». Ныне наука стала насквозь антропологичной. Человек — мера всех вещей, и это должно восприниматься не как «возглас пессимизма и скепсиса», а как «бодрый принцип ориентировочной деятельности» — человек собирается измерить собой все в мире вещей.
Современная наука, полагает Горский, доросла до необходимости иметь центр, но централизованная организация не в состоянии ни сформироваться, ни удержаться, если не будет поставлена «священная цель воскрешения».
rusinst.ru