Многие исследователи говорят о том, что у человекообразных обезьян есть культурные традиции: если обезьяна умеет как-то особенно ловко колоть орехи или доставать термитов из гнезда, она сможет передать это умение, показав молодому товарищу, как это надо делать.
Но ещё двадцать лет назад приматологии, наблюдавшие за орангутанами, обнаружили, что под действием человека подобные традиции из обезьяньей популяции исчезают. Возможно, люди просто истребляют тех обезьян, которые владели тем или иным секретом, или же из-за человеческой деятельности обезьянам ловкость рук становится ни к чему (например, обезьян оттесняют от деревьев с орехами, которые нужно особым образом колоть). Но прежде чем объяснять исчезновение культурных традиций, следовало подтвердить, что они действительно исчезают, на большем материале.
Исследователи из Университета штата Аризона, Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка и ещё целого ряда научных центров Северной Америки, Европы и Африки много лет наблюдали за поведением 46 групп шимпанзе; результаты наблюдений объединили с аналогичными данными ещё по 106 группам шимпанзе, полученным от других исследовательских коллективов.
В целом удалось увидеть тридцать одну разновидность культурного поведения – культурного, напомним, в смысле передачи традиции от старших к младшим. Где-то шимпанзе умели доставать особым образом съедобные водоросли, где-то они ловили рыбу, где-то – термитов или кололи орехи и т. д.
Важно, что такое поведение в группах обезьян было не одно на всех, то есть в одном и том же коллективе шимпанзе могли демонстрировать 15–20 каких-то культурных приёмов. Однако эти 15–20 видов поведения демонстрировали только те шимпанзе, которые жили далеко от людей. Чем ближе к людям жили обезьяны, тем сильнее падала вероятность того или иного культурного трюка. И если сравнивать тех, кто жил дальше всего от людей, и тех, кто жил ближе всего, то разница в этой вероятности составляла 88%.
То есть, видимо, человеческое присутствие и впрямь плохо сказывается на культуре человекообразных обезьян. Правда, сами авторы работы говорят, что для абсолютно полной уверенности здесь нужно достаточно долго понаблюдать за теми шимпанзе, которые живут вдали от человека. Умение выполнять те или иные трюки может ещё зависеть от других, не человеческих факторов – скажем, умение колоть орехи может угасать в годы, когда орехов в силу естественных причин урождается мало.
Кстати говоря, одно время считалось, что и знаменитая повышенная агрессивность шимпанзе есть следствия людского влияния. Но несколько лет назад появилось исследование, доказывающее, что шимпанзе воюют друг с другом и без влияния человека. Лучше всего убийства себе подобных среди шимпанзе объясняются именно адаптивной стратегией, но не влиянием человека: адаптивная модель поведения была в семь раз боле вероятной, чем «человеческая». Агрессия обезьян в 63% случаев была направлена на другую группу, а не нас вою собственную, и в 92% случаев ответственность за атаку лежала на самцах. Военные действия служили самцам для поддержки и распространения своих генов – жертвы в других сообществах уменьшали конкуренцию, кроме того, агрессивные действия давали результат в виде пищи, территории и новых половых партнёрш.
Что же до человеческой деятельности, то её влияние с количеством жертв среди шимпанзе не коррелировало. Одновременно биологи лишний раз убедились в миролюбивости шимпанзе бонобо – среди них было зарегистрировано только одно убийство (хотя и статистика по бонобо была меньше, чем по обыкновенным шимпанзе).
Отсюда следует, что агрессивность человека может быть вовсе не результатом «отпадения от матери-природы», а наследством, доставшимся нам от общего с шимпанзе предка. Даже если наша склонность к завоеваниям и военно-политическим конфликтам когда-то и имела адаптивное происхождение, потом её усилили социально-культурные факторы, и вряд ли стоит сверхмасштабные человеческие войны возводить напрямую к стычкам наших предков приматов в лесах Африки.
Источник: Science,