Премия Шведского банка имени Альфреда Нобеля, которую также называют Нобелевской премией по экономике, присуждена в нынешнем году двум американцем. Одним из нобелиатов стал Уильям Нордхаус. Он получил половину премии за интеграцию изменений климата в макроэкономический анализ. Эту информацию обнародовали в ходе специальной пресс-конференции в шведском Стокгольме 8 октября.
Уильям Нордхаус является доктором философии Массачусетского технологического института, а также преподавателем Йельского университета. Он изучает влияние экономических процессов на природу. Сфера его интересов — модели расчета экономического благосостояния с учетом «природного капитала».
Нордхаус в рамках модели DICE (Dynamic Integrated Model of Climate and the Economy — Динамическая интегрированная модель климата и экономики) включил в анализ влияние изменения климата на промышленность и строительство, а также риск маловероятных катастрофических последствий («черных лебедей»). Последнее было достигнуто за счет того, что в практику оценивания были внедрены опросы, нацеленные на определение готовности населения платить за недопущение таких последствий.
Согласно модели Нордхауса, потепление на 1—2°С может повлечь за собой ущерб в размере 11,5% мирового ВВП. Рост температуры на 5—6°С грозит миру снижением мирового ВВП на 6—11% согласно по модели Нордхауса.
Известно, что климат оказывает существенное влияние на многие отрасли экономики. Под влиянием климатических условий валовой национальный продукт может изменяться на несколько процентов.
В Перу каждый удачный прогноз серьезных изменений климата без дополнительных затрат позволяет экономить до $700 млн. В Австралии в дорожном строительстве гидрометеорологическая информация позволила сэкономить $33 млн. В Китае при проектировании и строительстве металлургического комплекса учет климатологических данных позволил сэкономить $20 млн. Использование климатической информации и специальных прогнозов в масштабах Канады дает ежегодно экономию $50—100 млн. В Новой Зеландии климатическая и прогностическая информация дает экономию расходов на производство электроэнергии на $2 млн. В США сезонные прогнозы даже не очень точные (с оправдываемостью 60%) дают выгоду $180 млн в год с учетом только сельскохозяйственной, лесной и рыболовной отраслей. Если бы удалось повысить точность прогнозов до 77% , то выгода составила бы $310 млн. Рекомендации правительства одного из штатов Австралии относительно использования прогностической информации позволили фермерам достичь общего дохода $4—20 с каждого гектара угодий. По оценкам продавцов электроэнергии в США, использование климатических прогнозов ежегодно приносит их бизнесу свыше $1 млн.
В зависимости от климатических изменений могут наблюдаться возникновения или обострение сердечно-сосудистых и респираторных заболеваний.
Эпидемиологические исследования свидетельствуют о влиянии экстремальных условий (жара, мороз, загрязнение воздуха, угнетающая погода) на заболеваемость и смертность. По оценкам Департамента общественного здравоохранения Филадельфии специальная служба метеорологического оповещения в жаркое лето 1995 г. спасла жизнь примерно 300 жителям.
Приведенные примеры свидетельствуют о том, что адаптированная климатологическая информация и прогностическое обслуживание приносят прибыль самым разным секторам экономики и здравоохранения.
Кризис международного климатического регулирования связан не со стечением неблагоприятных обстоятельств и не со злой волей отдельных государств, а с объективными особенностями современной системы международных отношений. Для реализации жесткого климатического регулирования необходим внешний по отношению к участникам регулятор, способный устанавливать правила игры и обеспечивать их выполнение. На национальном уровне таким регулятором является государство, но в международной системе, где сами государства являются субъектами принятия решений, его аналога (мирового правительства) не существует. Нордхаус определяет сложившееся положение дел термином «Вестфальская дилемма»: в рамках Вестфальской системы международных отношений, основанной на приоритете принципа государственного суверенитета, никакие обязательства не могут быть наложены на страну без ее согласия. В то же время эти обязательства необходимы для смягчения изменения климата.
Заменой государству в таких условиях могут стать лишь коллективные действия участников международных отношений. При этом неизбежно возникает ситуация, получившая в экономической теории название «проблема коллективных действий»: хотя все выигрывают от совместных усилий в долгосрочном плане, многие страны не хотят прилагать эти усилия в настоящем. В климатическом регулировании, где дополнительным осложняющим обстоятельством является разная уязвимость стран перед лицом изменений климата, эту проблему разрешить не удалось: национальные интересы государств (в первую очередь, экономические) превалируют над общим интересом по сохранению климатической системы в приемлемом виде.
Поиск решения проблемы коллективных действий для построения эффективного международного сотрудничества по смягчению изменения климата в отсутствие механизма принуждения сверху — трудная задача. Однако определенный теоретический фундамент для ее решения имеется.
В 1990 нобелевский лауреат, политолог Элинор Остром на основе анализа многочисленных ситуаций совместного пользования общими ресурсами доказала, что зачастую экономические агенты способны самостоятельно выработать кооперативную стратегию, часто неформальную, основанную на взаимном доверии, интуиции и методе проб и ошибок, но при этом более эффективную, чем порядок, навязанный агентам сверху. Первоначально Остром распространяла результаты своего исследования исключительно на локальные общие ресурсы, но они оказались вполне применимы и к глобальным, таким как климатическая система. Из исследований Остром следует, что в международном климатическом регулировании более эффективен немоноцентрический подход. Он предполагает создание специальных глобальных институтов (на основе международных соглашений), вырабатывающих единые для всех стран правила, а полицентрический, основанный на двусторонних соглашениях и односторонних действиях государств, а также более активной роли агентов регионального и локального уровня.
Нордхаус не был первым, кто обнаружил зависимость между макроэкономическими тенденциями и температурой. Влияние температуры на темпы экономического роста было показано и другими исследователями, особенно в бедных странах, как правило, являющихся жаркими. Например, американские экономисты Маршалл Берк, Соломон Сян и Эдвард Мигель. Исходя из многочисленных эмпирических данных о порогах воздействия, где температура не оказывает почти никакого эффекта вплоть до момента резкого коллапса, они выяснили, является ли взаимосвязь между температурой и ростом нелинейной. Именно такой она и оказалась: с положительным эффектом для низких температур и отрицательным — для высоких.
Эта нелинейная зависимость указывает на возможность сильной температурной чувствительности в широком диапазоне температур, несмотря на то, что среднее температурное воздействие в данном случае является незначительным. Разумеется, это также подчеркивает и несправедливый характер воздействия потепления на экономику, ведь пока скандинавские и другие страны с прохладным климатом, вероятнее всего, будут извлекать из ситуации выгоду, страны в жарких регионах (Азия, Африка, Америка) будут нести по-настоящему серьезный ущерб.