Русский физик Николай Умов (1846—1915) задолго до современного осознания необходимости выработки новой модели взаимодействия человека и природы, призывал к созданию новой цивилизации. Основу для ее возникновения он напрямую связывал с формированием новых научных знаний и с выработкой новых образовательных программ: человечество должно научиться жить в согласии с природой, с ее законами; люди должны воспринимать органичной частью вселенной.
Умов выделял главное из того, что нужно современному социуму, а именно глобальное, целостное понимание проблем, необходимое ответственное соучастие единого человечества в жизненных процессах, значимость футурологии для выживания людей и оптимального сосуществования с миром. Умов заявлял об этом много десятилетий назад. Сегодня очевидна востребованность реконструкции философских построений Умова как одной из концепций, которая могла бы дать постиндустриальному информационному обществу необходимую перспективность.
Русский космизм является контекстом формирования философско-мировоззренческой концепции Умова. Значимость его идей наиболее полно может быть раскрыта именно в свете их принадлежности к русской космистской традиции. Его вклад в развитие естественнонаучного направления русского космизма, связанный с разработкой идей о космической сущности жизни, восходящем развитии мира и человека, о роли познающего разума, предопределил развитие этих идей в трудах Циолковского и Вернадского.
Философско-мировоззренческая концепция Умова является попыткой интегрировать научный, рационалистический подход, что обусловлено картезианским влиянием на формирование его научного мировоззрения, с философским осмыслением проблемы взаимоотношения эволюционной тенденции и статистического стремления природы к хаотическому равновесию. Такой синтез научного знания с философским, общекультурным анализом является характерным для постнеклассического (синергетического) мировоззрения;
Концепция Умова содержит в себе необходимые составляющие для формирования новой познавательной модели, создания новых принципов взаимодействия человека и природы.
В книге «Творческая эволюция» Анри Бергсон выдвинул новую в западной философии идею: жизнь — такая же вечная составляющая бытия, как материя и энергия, а разворачивание жизни — процесс космический, движимый внутренним творческим «порывом». Такое видение было особенно близким Вернадскому. Разумная деятельность человечества при этом выходит в авангард зоны накопления энергии, творческой мощи, стремящейся к одухотворению и преобразованию мира. Бергсон ввел новое определение человека, которое впоследствии широко употреблял Вернадский: homo faber — человек-ремесленник, человек, созидающий искусственные вещи и орудия. А искусственное есть тот исключительно человеческий вклад в наличность мира, который расширяет способности и возможности самого человека. Оно как бы продолжает его органы и дает ему новые: автомобиль — быстрые ноги; микроскоп и телескоп — невероятно усилившееся зрение; самолет, ракета — несуществующие крылья и т. д. Человек — «исключительный успех жизни», но так же, как у Вернадского, еще не ее венец. Творческие способности человека должны обернуться и на него самого, раздвинуть его еще ограниченное, преимущественно рациональное сознание. Пределы не поставлены.
В те же годы, когда появилась «Творческая эволюция», в России первый русский физик-теоретик Умов, о котором Вернадский писал как о «крупном, недостаточно оцененном ученом-мыслителе», по-своему развивает близкие идеи о «силе развития», направляющей живое ко все большему совершенствованию сознания, об антиэнтропийной сущности жизни (он даже предлагал ввести третий закон термодинамики, приложимый к областям жизни и сознания), наконец, о творческой природе человека.
Предложенное им объяснение роста творческого потенциала эволюции просто и остроумно. Чем создание элементарнее, тем оно лучше слито со средой. По мере же развития для него во внешней природе обнаруживается все более «препятствий и недочетов». Среда все менее удовлетворяет нуждам усложнившегося в своих функциях и строении организма, и он вынужден все сильнее приспосабливать её к себе, начинать «работать». В человеке этот процесс — уже его определяющая родовая черта. В недрах человечества, считает Умов, вызревает новый эволюционный тип — homo sapiens explorans (человек разумный, исследующий), стоящий на гребне эволюции, девиз которого — «Твори и созидай».
К своим выводам Умов приходит из противоположного Бергсону (и Вернадскому) представления о происхождении жизни. Ссылаясь на ничтожнейший, почти нулевой процент живой материи во Вселенной, Умов считал, возникновение жизни совершенно маловероятным событием. Тем не менее, она смогла осуществиться на нашей планете только потому, что это произошло не в «ограниченной материальной системе», а «в системе беспредельной», каковой является весь космос.
Тем самым ученый подразумевает: вся Вселенная каким-то образом «работала» на это великое рождение, создав невероятно сложное, уникальное сочетание факторов в одном месте. Оказывается, и такая онтологическая посылка единственности жизни и сознания на Земле должна не приводить человечество в отчаяние, а, напротив, усиливать его нравственную ответственность перед чудом жизни, перед всей эволюцией, всей Вселенной.