Ученые обнаружили, что шимпанзе являются полными эгоистами, которые всегда действуют только в своих интересах, что ставит под сомнение прошлые свидетельства их способности к альтруизму и эмпатии.
«Существует очень заманчивое предположение, что корни человеческого альтруизма уходят в далекое прошлое, как минимум до времен разделения предков людей и шимпанзе. Наше исследование ставит под сомнение эту гипотезу. То, что обезьяны помогали друг другу в прошлых опытах, было продуктом того, что эти опыты были интересным занятием для приматов», — заявил Кит Дженсен из Манчестерского университета.
В последние годы среди антропологов и эволюционных психологов возник большой спор – способны ли шимпанзе и прочие приматы к сочувствию друг к другу, умеют ли они помогать другим и быть «третейскими судьями», или же они являются полными эгоистами, думающими только о себе.
К примеру, известный биолог Франс де Вааль недавно продемонстрировал склонность шимпанзе к «коллективизму», заставив обезьян перетягивать канат для получения пищи, а также раскрыл множество других человеческих черт у приматов. В свою очередь, другие ученые провели похожие эксперименты, результат которых оказался обратным – обезьяны в них были не склонны демонстрировать альтруизм и желание помогать незнакомым и неродственным им особям.
Дженсен полагает, что де Вааль и его коллеги совершили ошибку в подготовке экспериментов и в методологии, интерпретируя то, что шимпанзе просто нравилось участвовать в опытах и получать новые знания, как признаки их «коллективистского» склада ума и поведения.
Британские приматологи пришли к такому выводу, наблюдая за жизнью племени из 13 диких обезьян, живших на территории национального парка Нгамба в Уганде. Ученые разделили приматов на две группы и разбили каждую из них на пары.
Каждую пару обезьян они усаживали в клетки, в одной которой находился своеобразная механическая головоломка – коробка с орехами, прикрепленная к стенке вольера. Обезьяна могла потрясти ее и вытряхнуть из нее орехи, однако этому мешал рычаг, который ограничивал движения ящика.
Этот рычаг находился не в клетке с орехами, а в соседнем помещении, и его могла нажать вторая обезьяна, которая видела, что ее сородич не может получить еду. Вдобавок к этому, в половине случаев рычаг исполнял другую, более жестокую функцию – его включение не высвобождало ящик с едой, а наоборот, запирало его, что лишало соседнюю обезьяну еды.
Ученые позволили каждому шимпанзе побыть и в той, и в другой роли, отслеживая изменения в их поведении. Как объясняет Дженсен, подобная перестановка мест, если идеи де Вааля и его сторонников верны, должна была привести к тому, что «совестливая» обезьяна поняла, что нажатие на рычаг или помогает ее сородичу получить корм, или же лишает его пищи, и скорректировала свое поведение.
На самом деле, ничего такого не произошло – поведение шимпанзе никак не поменялось, что указывает на то, что у них полностью отсутствует какая-либо мотивация или помогать друг другу, или же мстить за старые обиды и нежелание вести себя как примерный член «коллектива».
«И в том и в другом случае обезьяны одинаково часто помогали сородичам получать пищу или же наказывать их, что говорит о том, что они настолько же альтруистичны, насколько же они и недоброжелательны. Даже тогда, когда шимпанзе начали очень четко понимать, к чему приводят нажатия рычага, они оставались безразличными к тому, как подобные нажатия влияют на жизнь их сородича», — заключает Клаудио Тенни, коллега Дженсена.
Источник Nature Communications