Лекция психогенетика Роберта Пломина о генетической дисперсии интеллекта, финской образовательной модели и вероятностном подходе к генетическим различиям в образовательных способностях детей, прочитанная в рамках проекта Serious Science.

Мои ранние исследования затрагивали когнитивные способности, в особенности общие способности — интеллект. Когда я приехал в Англию, я получил возможность начать масштабное лонгитюдное исследование близнецов, которое 20 лет спонсировал Британский совет по медицинским исследованиям. Мы изучали примерно 15 тысяч пар близнецов с самого их рождения, отслеживая развитие их когнитивных навыков, вербальные навыки (например, языковые способности) и поведенческие проблемы в раннем детстве. Но когда они пошли в школу, мне стало особенно интересно изучить их образовательные достижения: какие оценки они получали. В Англии постоянно тестируют школьников, так что у нас были результаты их тестов на разные навыки, которым учат в школе, такие как грамотность и счет. Мне было интересно узнать: наследственность влияет только на когнитивные способности или на образовательные достижения тоже? Как они соотносятся между собой? Только ли ум влияет на школьную успеваемость? Только ли это отражение генетики интеллекта?

Генетика успехов в учебе

Испытуемые дети родились в 1994–1996 годах. Семь лет спустя, когда они пошли в первый класс, мы посмотрели на их школьные результаты. В нашем исследовании мы сравнивали однояйцевых и разнояйцевых близнецов, и этот метод дал удивительную картину: даже в первый год обучения, в семь лет, индивидуальные различия в результатах тестов на грамотность (чтение) и счет (базовая арифметика) наследовались примерно на 60%. Таким образом, различия между результатами детей в основном зависели от генов, а не от среды.

Один из этих тестов особенно интересен. Наш тогдашний министр образования ввел фонетический тест: в нем нужно было произносить слова, которые вы никогда раньше не видели. Например, слово deg вы сможете произнести, только применив фонетические правила. Он ввел этот тест, поскольку полагал, что все достижения детей зависят только от их окружения. Министр хотел, чтобы учителя преподавали детям фонетику, а чтобы проверить, как они справляются с этой задачей, он дал всем 600 тысячам семилеток этот фонетический тест. Из всех тестов именно этот оказался самым наследуемым: 70% различий в результатах обусловлены генетикой. Ситуация складывается странная: учителя признают влияние генов, но в книгах для учителей вы не найдете ни слова о генетике. Когда генетика игнорируется, любое начинание неизбежно превращается в бардак.

Как интеллект и образовательные достижения связаны генетически

Первое, что меня поразило, — это то, что даже в первый год обучения индивидуальные различия в основном зависят от генов, а влияние генов остается на таком же высоком уровне и дальше. Мы проследили за успехами этих ребят вплоть до GCSE — экзаменов, которые они сдают в 16 лет для получения аттестата и окончания обязательного образования. Все сдают один и тот же тест, и он наследуется на 65%, причем примерно в равной степени как для точных и естественных наук, так и для гуманитарных. Затем мы посмотрели на результаты экзаменов, которые у нас называются A-level: после окончания обязательного образования вы можете проучиться еще два года для подготовки к университету и затем поступить. И снова такой же наследуемый показатель.

Потом мне стало интересно: связано ли это только с интеллектом? Существует понятие корреляции — это индекс сходства, в котором ноль значит, что сходства нет, а единица — что сходство стопроцентное. Между образовательными достижениями и интеллектом существует сильная корреляция — примерно 0,5. Таким образом, уровень интеллекта и уровень образовательных достижений пересекаются примерно на 50%. Используя методы генетики, мы обнаружили, что около 70% генов, которые затрагивают интеллект, затрагивают также и образовательные достижения. Таким образом, многие из генов, связанных с образовательными достижениями, связаны также и с интеллектом, но только около половины. Если половину достижений мы можем объяснить генами, то еще четверть — другими факторами вроде личных черт, упорства: сейчас очень популярна идея о том, что нужно быть настойчивым, нужно стараться. Конечно, это правда, и стараться нужно, но на самом деле в какой-то момент было бы умнее сдаться. Если вы стараетесь в чем-то преуспеть, но у вас не получается, это не значит, что у вас и не получится, — это значит, что у вас на это уйдет много времени и сил. Может, что-то другое интересует вас больше?

Итак, мы обнаружили, что интеллект и образовательные достижения генетически пересекаются, но не полностью. Если бы мы смогли найти гены, кодирующие интеллект, мы, скорее всего, смогли бы предсказывать примерно половину генетической дисперсии образовательных достижений. Но вторая половина дисперсии не будет зависеть от интеллекта: в ней часть будет связана с личностными качествами, часть — с какими-то еще факторами, которых мы пока не знаем. Думаю, образовательное сообщество все еще пытается это осмыслить.

Генетика и образовательная политика

Люди по-прежнему не признают важность генетики, и отчасти это происходит потому, что у них какие-то безумные представления о том, что такое влияние генов. Некоторые говорят: «Раз это гены, с этим ничего не поделаешь». Очевидно, что это не так. Чтение очень сильно наследуется, но это не значит, что те дети, у которых проблемы с чтением, не могут научиться читать, — это значит только, что научиться им этому будет сложнее. Кроме того, если мы признаем влияние генов, нам нужно признавать и то, что все дети разные. Некоторых буквально за уши не оттащишь от книг, они почти сами учатся читать. Но детям в середине этого спектра нужна будет помощь, а детям на другом конце спектра — очень много помощи.

Все зависит от вашей системы ценностей. Вы можете придерживаться правых взглядов, и тогда вы скажете: «Ну, если на все влияют гены, то давайте учить лучших, а остальные обойдутся». Мне кажется, это глупо. Интеллектуальный капитал общества не ограничивается кучкой гениев. Если вы изобретаете, например, интернет, вам нужно такое общество, которое сможет с ним работать, — вам нужно образованное население, а не просто горстка умных людей.

Если же вы придерживаетесь левых взглядов и, например, склоняетесь к финской образовательной модели, как и я, вы скажете: «Все дети генетически различаются, а значит, кому-то придется потратить очень много усилий, чтобы научиться читать. Мы законодательно установим минимальный уровень грамотности и счета и потратим любые деньги на то, чтобы вытянуть на этот уровень каждого ребенка. Если этого не сделать, у них не будет никакого влияния: если они не могут читать и считать на базовом уровне, они не смогут участвовать в жизни общества, где технологии приобретают все большее и большее значение».

Таким образом, знание не зависит от политики, наследуемость не диктует политику: все зависит от ваших ценностей. Надо полагать, что с этими знаниями вы можете принимать политические решения лучше, чем без них, но разговоры с политиками меня всегда расстраивают: не думаю, что их все это волнует. Они точно знают, что им нужно, и ищут данные, которые подкрепят их решение, и они не станут разбираться со знанием, которое не особо хотят иметь. Думаю, в конечном счете это окажется очень большой ошибкой, и я уверен, что в образовании в итоге примут генетику всерьез. В этой сфере все изменит ДНК: когда произойдет ДНК-революция и мы сможем предсказывать результаты не при помощи исследований близнецов и приемных детей, а основываясь на самой ДНК, родители будут требовать перемен.

Как учитывать генетику в воспитании

Что же нам делать с этой информацией? Я думаю, она может привести к очень позитивным изменениям, хотя, разумеется, есть и тревожные моменты. Например, некоторые боятся, что люди могут начать навешивать на детей ярлыки. Но возьмем худший сценарий. Сейчас мы можем объяснить 10% дисперсии образовательных достижений. Мы можем оценить полигенный индекс и сказать, что, если ваш ребенок находится на дне этого генетического распределения, вероятность того, что он поступит в университет, вполовину меньше, чем у того, кто находится на вершине. Если у вас есть высшее образование, вам кажется естественным, что ваши дети пойдут в вуз, но что, если ваши дети оказались на дне генетического распределения? Такое возможно. Первый закон генетики гласит: подобное порождает подобное, то есть ближайшие родственники на 50% сходны генетически. Но есть и второй закон генетики: вы на 50% различаетесь. Это значит, что даже в одной семье дети могут быть очень разными, у них будут разные полигенные индексы.

Итак, предположим, что случилось худшее: полигенный индекс показывает, что один из ваших детей оказался на дне генетического распределения. Здесь все строго вероятностно: это не значит, что ребенок не может поступить в вуз, это значит только, что при поступлении ему будет немного сложнее, чем вашему второму ребенку, который оказался на вершине этого генетического распределения. Это не значит, что вы ничего не можете с этим сделать, но разве вы не хотели бы знать наверняка, какие у него способности? Один из ваших детей хорошо справляется с учебой, и вы ему говорите: «Молодец», — а другой не справляется, и вы говорите: «Тебе нужно больше стараться! Если бы ты только попытался…» Но если бы мы только знали, что ему приходится намного сложнее! Ребенок заслужил огромное уважение за то, что у него уже получается! Стоит ли ему пахать, чтобы поступить в вуз? Люди сейчас все больше и больше задумываются, насколько это выгодно экономически — тратить на высшее образование время и, как в Великобритании, деньги: здесь для получения образования вам нужно брать кредит на 40 тысяч фунтов. Если ребенок не хочет поступать в университет и мы знаем, что он не очень хорошо справляется, правильно ли вам как человеку с высшим образованием просто сказать ему: «И думать забудь, ты поступаешь в вуз»? Может, лучше сказать: «Ему нравятся разные вещи. Наверное, он мог бы заниматься чем-то еще»?

Я хочу подчеркнуть: мы не утверждаем, что это все прошито в ребенке и строго определено. Это чистая вероятность. Если вероятность того, что вы поступите в университет, вдвое ниже, чем у другого человека, это не значит, что вы не сможете поступить, — просто вам будет сложнее, и родителям нужно это признавать. Это как пример со школой. Признайте, что даже в одной семье дети генетически разные, и начните уважать эти различия.

Думаю, в образовании родителям стоит рассматривать себя как диспетчеров ресурсов: вы предлагаете ребенку разные варианты, смотрите, что ему нравится и что у него получается, и поощряете его заниматься именно этим. Не стоит следовать своим предубеждениям, включая то, что детям обязательно нужно высшее образование или — если вы достаточно глупы, чтобы игнорировать влияние генов в спорте, — что ваш ребенок должен, например, стать марафонцем и выиграть золотую медаль на Олимпийских играх. Если вы не признаете генетические различия между людьми — добро пожаловать в мир болезненных и неприятных взаимоотношений с вашими детьми, выстроенный на ваших предубеждениях о том, какими они должны быть. Генетика дает нам четко понять: мы не лепим своих детей. Например, недавно вышла книга о том, что родители могут быть как плотники или садовники. В модели плотника мы создаем наших детей, делаем их такими, какими хотим их видеть. Так люди рассматривают и образование: у нас есть национальная программа образования, которую мы запихиваем детям в головы. Это как инструкция по сборке. Модель садовника другая: вы создаете для ребенка такие условия, чтобы у него были самые лучшие возможности, и смотрите, что ему нравится и в чем он силен. В образовании все то же самое: образование должно раскрывать ребенка, а не запихивать ему в голову знания по готовой инструкции. Нам нужно раскрывать наших детей, позволять им учиться, давать им возможность понять, что им нравится и что у них хорошо выходит.

Полагаю, это подразумевает и другой взгляд на среду, включая то, что зависит от родителей и учителей. Ключевая мысль здесь в том, что мы должны дать детям возможность проявить свои генетические склонности, а не засовывать им в головы тот опыт, который считаем нужным. Если вы рассматриваете этот процесс как фабричное производство — «нужно родить хорошего гражданина», — то у вас ничего не получится: у ребенка все может быть хорошо, а у вас не очень, потому что большую часть процессов вы не контролируете — это генетика. Но вы можете получить удовольствие от времени, проведенного с детьми, можете признать различия и насладиться ими, ведь, как говорят, индивидуальность придает остроту жизни. Думаю, мир тогда станет счастливее, ведь вы проводите с детьми много времени.

Это очень важная мысль для родителей и учителей, но также и для нас самих как индивидов. Часть понимания себя — это понимание своей генетики. Известный американский специалист в психологии обучения Беррес Скиннер, который создал ящик Скиннера — полностью контролируемую среду, — полагал, что все зависит от окружающей среды: мы есть то, чему научились. Он стоял во главе революции в психологии обучения, которая произошла в 1930–1940-х годах и продолжалась до 1970-х. У него есть очень емкая фраза. В старости он написал книгу, где сказал: «Чем старше я становлюсь, тем больше становлюсь собой».

Помню, я как-то брился перед зеркалом, взглянул на свое отражение и подумал: «Господи боже, я — мой отец». И во многом я признаю, что некоторые из черт, которые мне в себе не нравятся, — например, я легко раздражаюсь, — очень похожи на черты моего отца: в тех же ситуациях я веду себя точно так же. Это помогает нам понять, кто мы, и при этом не сказать: «Ну, с этим ничего не поделаешь», а признать: «Я легко могу вспылить, я могу начать агрессивно себя вести на дороге». Признавая это, я по сути говорю себе, что мне следует избегать таких ситуаций, что мне нужно не позволять другим доводить меня до той точки, где я потеряю контроль, потому что я сам от этого пострадаю, это может быть опасно. Если я вспылю, у меня уходит очень много времени на то, чтобы успокоиться. Я очень стараюсь избегать таких ситуаций, потому что видел такие реакции у своего отца и знаю, как это отвратительно. Это пример того, как генетика позволяет нам понять, кто мы, а не просто сказать: «Ну, я с этим ничего уже не сделаю». Напротив, именно это как раз и дает нам возможность что-то с этим сделать.

Источник ПостНаука